Василий Братанюк – российский живописец.

«Русский мир и зарубежье: диалог культур» высоко ценит партнерство с выдающимися деятелями отечественной культуры. Сегодня мы предлагаем интервью с известным в России и за рубежом художником Василием Братанюком. Вы узнаете, чего старались «не замечать» в творчестве З.Серебряковой, как тема Великой Отечественной войны прозвучала через образ балерины и почему к учителю В.Братанюка обратился однажды… лично И.В.Сталин.

Василий Братанюк — живописец, член Союза художников России, представитель петербургской школы живописи. Выпускник Одесского художественного училища им. М.Б. Грекова, окончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина Российской академии художеств. Учился у К.Н. Ломыкина, М.М. Божия, Т.Н. Яблонской, у академиков Российской Академии Художеств Ю.М. Непринцева и О.А. Еремеева. 

Вспоминая учителя: В. Братанюк о мастерской академика

Ю.М. Непринцева

Учитель для человека творческого – музыканта, артиста, художника – это путеводная звезда, компас и карта, ведь он видит твой творческий путь на несколько шагов вперед. В процессе обучения он заменяет тебе родителя: он ругает и хвалит, оберегает и провоцирует на эксперимент, питает идеями и развивает твою личность.

Недавно я познакомилась с петербургским художником Василием Братанюком. Василий в разговорах часто вспоминал студенческие годы и своего учителя в институте им. И.Е. Репина Академии Художеств – знаменитого художника Юрия Михайловича Непринцева.

Юрий Михайлович Непринцев (1909 – 1996) – советский живописец и график, народный художник СССР, с 1948 года преподавал в Ленинградском институте живописи, скульптуры, архитектуры (сейчас – Академический институт им. Репина). Его жанровые картины («Отдых после боя или Василий Теркин»), серия офортов «Ленинградцы» изображают подвиг людей на фронте и в тылу в годы ВОВ 1941-1945 гг. Также Ю.М. Непринцев – автор многочисленных портретов, отличающихся точной психологической характеристикой и выразительностью.

Василий Братанюк (род. в 1964 году) – живописец, график. После одесского художественного училища им. Грекова закончил факультет живописи института им. Репина Академии Художеств в Петербурге. Член Союза Художников, участник многочисленных выставок в России, Украине, США, Европе, Китае и Японии. Его работы приобретены более 25 российских и зарубежных музеев и галерей, а также частными коллекционерами. Автор портретов деятелей культуры, барона Фальц-Фейна, Г. Улановой, М. Плисецкой, Д. Лихачева. Основная тема творчества Василия – балет, благодаря великолепным живописным работам и пастелям, изображающим мир танца, Василия часто называют «Петербургский Дега». Разработал серию картин на тему «Царская семья Романовых». С 2018 года —  кавалер ордера Карла Фаберже за серию картин по балету.

В мастерской Непринцева

— На разных ступенях обучения возникают разные задачи. В школе учишься овладевать начальными навыками, в училище приобретаешь ремесло, а в ВУЗе ты достигаешь самого сложного – учишься быть художником. И вот здесь, на мой взгляд, личность педагога имеет первостепенное значение. Как на тебя повлиял Ю. М. Непринцев?

— Его появление в мастерской превзошли все мои ожидания! Я увидел редкое сочетание качеств: обаятельного человека, внимательного педагога и прекрасного живописца. В нашей мастерской шла серьезная творческая работа, и вместе с тем, не ощущалось лишнего напряжения, занятия проходили легко и радостно – по сути, это был процесс сотворчества. Мы видели в учителе воплощение живой традиции, идущей от И.Бродского, В.Савинского, И.Репина, П.Чистякова. Не могу сказать, что об этом часто говорилось, скорее это чувствовалось. Юрий Михайлович вдохновлял нас своим обаянием и талантом. Его манера писать производила в мастерской фурор, фантастический успех! Это было настоящее зрелище, до того реальное и осязаемое, что можно было физически ощутить состояние холста.

— Что особо поражало тебя в живописной технике учителя?

— Меня всегда восхищала техника его мазка: то сухого впротирку, то сочного и длинного, чувствовалась яркость, экспрессия цвета, материальность предметов. Его рука была свободной в создании правильной светотени и точной характеристики изображаемого. Он писал целостные образы, широко обобщая и в то же время, подмечал мельчайшие детали, трепетно и легко передавая тонкие переходы тонов.

— Юрий Михайлович был для вас родным, близким человеком или недостижимым идеалом, очень уважаемым, но далеким. Как вы общались?

— Мы прекрасно общались, соблюдая уважение, но какой-то недостижимости, отстраненности не было никогда. Чувствовалось, что учитель болел душой за своих студентов, он всегда интересовался, посещаем ли мы общеобразовательные предметы, какова наша успеваемость, как мы живем, какие у нас трудности и радости. Вот ты сравниваешь учителя с родителем – это очень точно, так и было.

В. Братанюк. Балетная постановка в мастерской Непринцева, 1995 год

— А вы могли, например, общаться во внеурочное время, может, приходить к нему в гости?

— Конечно! Мне сложно представить, что может быть иначе. После занятий в институте Юрий Михайлович часто приглашал нас домой, показывал картины, над которыми работал в то время. Мы видели перед собой пример опытного, не покладая рук работающего художника. За чаем, в домашней обстановке мы говорили о жизни и об искусстве, смотрели альбомы, обсуждали книги, вместе искали интересные решения композиций. «Учитель – это старший товарищ по искусству, – часто говорил Юрий Михайлович — У вас есть молодость и новизна, моя же задача раскрыть ваш талант и укрепить его». Юрий Михайлович всегда посещал студенческие выставки, помогал, советовал и мечтал о нашем успехе не только в России, но и за ее границами.

— Вы ходили вместе в музеи?

— Да, Юрий Михайлович организовывал для нас экскурсии в лучших музеях Санкт-Петербурга со знаменитыми искусствоведами. Например, по экспозициям и запасникам Государственного Эрмитажа мы ходили с Н.Н. Никулиным, а Русский музей посещали вместе с И.Г. Романычевой и К.К. Сазоновой. И это был невероятно интересный, обогащающий опыт для нас, мы видели рисунки и живопись эпохи Возрождения, которые были собраны российскими императорами и коллекционерами. Особенно мне запомнился коллективный поход на выставку З. Серебряковой, которая, как ты помнишь, создала множество прекрасных работ на тему балета. Юрий Михайлович сказал: «Мы её недооценили в ранние годы… Её колорит, её обращение к темам домашнего тепла и семьи, нежнейшие образы балета…»

Ещё был запоминающий эпизод, как однажды Юрий Михайлович предложил нам, студентам, вместе с ним сходить в музей П.П. Чистякова. Я очень люблю творчество Павла Петровича и ценю его как великого педагога, воспитавшего плеяду прекрасных русских художников. Кстати, по стилю общения, по внимательности и деликатности к своим студентам, мне кажется, что Юрий Михайлович очень близок к Чистякову.

Все вместе мы ходили в музей Репина в Пенатах и в музей-квартиру А.Куинджи на Васильевском острове. Юрий Михайлович осветил путь жизни художников и выразил своё впечатление об их картинах. Помнится еще вот какая история: учитель Непринцева И.И. Бродский рассказывал, как Репин показал ученикам свой эскиз «Гопак», где проявилось высочайшее мастерство и оригинальность мастера. Ученики были восхищены этой живой и оригинальной работой. Через некоторое время этот эскиз пропал, и никто не знал о его местонахождении. И уже во второй половине XX века этот эскиз вновь нашли в частной коллекции собирателя живописи в Швейцарии, и в Пенатах мы увидели его репродукцию.

— Студенты мастерской Непринцева участвовали в каких-то международных проектах?

— К нашей мастерской проявляли интерес коллекционеры из школ Италии, Испании, Великобритании и США, студенческие работы забирали в музеи разных стран, издавали каталоги. Нас знали, за нашими успехами следили, такое признание – счастье для художника. Мы понимали, что участвуем в очень серьезной работе, и потому ощущали ответственность, стремились к грамотности и профессионализму.

Все выпускники стали востребованными художниками и работают в разных городах и странах, найдя себя именно в профессии живописца и педагога. И тем, что мои работы сейчас знают во многих странах мира, я благодарен мастерской института и своим учителям. О.А. Еремеев, бывший на тот момент ректором Академии, приглашал нас на разные международные выставки и конкурс. Я, как представитель академического института, принял участие в международном конкурсе в Бельгии, где моя постановка с балеринами была отмечена вниманием и похвалой.

— Разрешал ли Юрий Михайлович студентам других мастерских посещать свою мастерскую?

— Да, это разрешалось. Все лучшие работы учеников он награждал добрыми пожеланиями, а критические замечания делал деликатно: отзывал студента в сторону и давал рекомендации наедине, хотя на своих советах никогда не настаивал. Композиции он правил тоже очень тонко, едва касаясь наших работ своей кистью или карандашом. Были в нашей мастерской и свои традиции, например, по пятницам приходили выпускники прежних лет: И. Варичев, М. Рубан, Г. Мороз, Э.Козлов, О. Гадалов — смотрели наши работы, что-то советовали, делились идеями, показывали свои каталоги, рассказывали о своих выставках.

— Ю.М. Непринцев – ученик знаменитого советского живописца И.И. Бродского. Расскажи, что ты слышал от Юрия Михайловича о его учителях?

— Он много рассказывал об Исааке Израилевиче. Бродский всю жизнь был дружен со своими однокурсниками, выпускниками Одесского училища – Колесниковым, Рубо, а также с учителями – Костанди, Ладыженским. Однажды Ладыженский два часа показывал молча, как нужно писать. Без живой идеи нет искусства, но и без мастерства нет картины, есть только благие намерения — этот урок запомнился Исааку Израилевичу на всю жизнь, открыл глаза на понимание натуры. Костанди развивал в своих учениках зрительный опыт, учил тренировать память и творческое воображение, работая без натуры, рисовать глазами, мысленно воспроизводя то, что замечает глаз. Бродский говорил, что всю жизнь руководствовался советами своих одесских учителей.

— Это очень важные советы — как ученикам, так и молодым преподавателям. А рассказывалось ли что-нибудь об Илье Ефимовиче Репине, который в свою очередь был учителем Бродского?

— О, да! На протяжении всей жизни Бродский обращался к своему великому учителю. Репина всегда радовали замыслы учеников, он интересовался творческой судьбой и восстребованностью молодых живописцев.

Однажды уже зрелый и состоявшийся художник Исаак Бродский писал портрет Репина. После первого сеанса Илья Ефимович посмотрел картину и воскликнул: «Браво! Браво! Изящество и гармония выше всего. Как у вас получилось красиво и симпатично!» После второго сеанса Репин снова взглянул на портрет и в изумлении сказал: «Что вы сделали! Ах, что вы сделали!» Весь день Репин был поникший и молчаливый. А вечером Илья Ефимович взял Бродского за руку, привел в мастерскую, зажег керосиновую лампу и ватой, смоченной в скипидаре, стер все, что было написано за второй сеанс. «Так-то лучше» — сказал он, успокоившись. В этом был весь Репин: он не допускал компромиссов, не желал соглашаться с тем, что его ученик испортил работу, он всегда оставался учителем даже для уже взрослых, самостоятельных учеников.

— Какие интересные воспоминания! Будто оживает история, стирается время… Но вернемся в мастерскую Непринцева. Василий, а как Юрий Михайлович относился именно к твоему творчеству? Ведь ты, уже учась в Академии, интересовался балетом?

— Да, балет – это главная тема моего творчества. Уже в студенчестве я начал сочинять композиции на эту тему. Юрий Михайлович разрешал ставить в мастерской постановки с театральными и балетными сюжетами. В этих постановках были задействованы настоящие артисты балета.

Я помню комментарии учителя к портретной композиции с великой Галиной Улановой: он называл её артисткой с божественной грацией. Галина Сергеевна рассказала мне удивительный случай, что как-то проходя по садику Александринского театра, к ней прилетели голуби и облепили ее как невесту, и как это было для нее необычно, волшебно, и стало символом духовного вдохновения! Мне сразу же представилась эта картина, и я решил, что Галину Сергеевну надо именно так изобразить – в окружении белых голубей.

Однажды Юрий Михайлович мне сказал: «Вася! Ты написал много хороших картин на тему балета. Может, ты попробуешь сделать военную тему?» Я прислушался к совету учителя: придумал сюжет, волнующий меня, разработал композицию, и через некоторое время принес картину «А музы не молчали», где две хрупкие балерины в дни блокады Ленинграда в шубах и валенках греются после выступления у печки-буржуйки и читают письмо с фронта. Юрий Михайлович развел руками и сказал: «Убедил! Подавай работу на конкурс, посвященный 55-летию Великой Отечественной войны». На этом конкурсе меня заметили, я занял достойное место и получил приз.

— Что тебе особенно запомнилось из работ Юрия Михайловича?

— Акварельные эскизы, изображающие жизнь Николая II, его детей, интерьеры дворцов. И еще я много расспрашивал его о картине «Отдых после боя или Василий Тёркин» (оригинал находится в коллекции ГТГ в Москве), было интересно узнать, как зрел замысел. Один вариант этой картины было решено отправить в качестве подарка в Китай. Но случилась трагедия: в результате несчастного случая работа сгорела. Так вот, однажды Юрию Михайловичу позвонили по телефону и сказали, что сейчас с ним будет говорить товарищ Сталин. Что? Сталин? Не может быть, это шутка! Но, услышав голос самого Сталина, понял, что это не розыгрыш: «Нашему другу Мао мы бы хотели восполнить потерю вашей картины. Сколько времени вам нужно?» Юрий Михайлович сказал, что три месяца и услышал в ответ: «Торопить не будем, но уложитесь к юбилею. За месяц. Помощников вам дадут». За работу принялись в эту же ночь, работали по сменам: двое художников трудились, а двое спали. Уложились за пятнадцать дней! Это был поистине трудовой подвиг на пределе человеческих возможностей! Картина «Отдых после боя» была торжественно подарена Китаю.

— Юрий Михайлович руководил вашим курсом до диплома?

— Диплом был утверждён Юрием Михайловичем и комиссией, и мы работали в полную силу. Но наш учитель не дожил до защиты наших дипломов. Это был большой удар для института и, особенно для нас, студентов его мастерской. В память об учителе мы организовали выставку, которую с теплотой приняли преподаватели и студенты всего института, и до сих пор вспоминают о ней с благодарностью. На открытии присутствовали А. Мыльников, В. Соколов, Н. Репин, В. Пименов, С. Кичко, В. Загонек, И. Петров, В. Руднев, Г. Монашеров, А. Чаркин, и многие другие.

У меня было три эскиза танцовщиц, я решил изменить один из них, и в память об учителе получилась картина с балериной, которая стоит в пятой позиции, плачет или вытирает лицо, на фоне огромного пространства белой стены, на которой падает блик солнца.

Заканчивали Академию мы под руководством О.А. Еремеева – замечательного педагога, прекрасного художника, который был своего рода проводником традиций уникальной школы Иогансона. С Олегом Аркадиевичем мы много говорили о колорите, о мажорном импрессионистическом письме, о теме любви к родине в изобразительном искусстве – в этих словах пояснялась суть отношения художника к миру. Об Еремееве, как ты, видишь, стоит рассказать отдельно. Интересен круг его друзей и коллег, выдающихся художников: Ф. Савостьянов, И. Глазунов, В. Прошкин, братья Ткачёвы, Е. Зверьков, Ю. Кугач, Т. Галимбиевская, А. Грицай, В. Песиков, В. Рейхет, секретари. Клюева т.а. Е. М. Елизарова и многие другие.

— Пусть это будет темой следующего интервью.

— Согласен. В заключение нашего разговора я бы хотел рассказать историю одной моей картины. На пятом курсе я начал писать работу «Мастерская Ю.М. Непринцева». Получилось более семи вариантов. Я выбрал сюжет, где все преподаватели: Ю.М. Непринцев, О.А. Еремеев, В.Л. Боровик, Н.В. Цыцин и студенты ставят академическую постановку. Юрий Михайлович идею одобрил, только просил об этом замысле особо не распространяться, не рекламировать мастерскую. А через год Юрия Михайловича не стало.

Шли годы, наша учеба продолжалась, но моя картина «Мастерская Ю.М. Непринцева» так и осталась незаконченной… Спустя некоторое время, эту картину в эскизном варианте и все этюды к ней захотел приобрести один коллекционер из США. Он заинтересовался историей Академии Художеств и попросил меня написать портреты других профессоров. Я написал семь портретов, это была очень серьезная и напряженная работа. На осмысление и создание одного образа уходило столько времени, что можно было написать десять картин с сюжетами балета. Серия портретов еще не закончена. Я собираюсь вернуться к этой работе, чтобы создать полотно, несущее не только живописную ценность, но и духовный образ учителя в изобразительном искусстве.

Творческий учитель должен уметь владеть мастерством. Он – пример любви к делу и своим ученикам. Он умудряет и совершенствует, подводит к понятию вечности. И никто не знает и не скажет, где и когда заканчивается это влияние на ученика.

— По-моему, прекрасный замысел, Василий! Желаю удачи и вдохновения!

Беседовала Ольга Кулакова

Ольга Кулакова – музыкант, искусствовед, выпускница Института им. И.Е. Репина (СПб, 2010), факультета теории и истории искусств, а также аспирантуры этого ВУЗа (2016), кафедры зарубежного искусства. Сейчас читает курс лекций по истории архитектуры в образовательном центре «XXI век» (СПб), автор статей журнала «Юный художник», автор интернет-проекта http://onaturmorte.ru