К 75-летию снятия блокады Ленинграда
Героической защите блокадного Ленинграда во время Великой Отечественной войны посвящена выставка картин, открывшаяся в Союзе художников Санкт-Петербурга. Экспозиция включает более 100 живописных и графических работ и приурочена к 75-летию снятия самой кровопролитной за всю историю человечества блокады. Осажденный город противостоял немецко-фашистским дивизиям, частям финской армии под командованием Маннергейма, флоту военно-морских сил Италии. Наступление гитлеровцев на Ленинград началось в первой декаде июля 1941 года, а когда город был отрезан от основной части страны, начались бомбардировки с моря, суши и с воздуха. Осада длилась почти 900 дней – с 8 сентября 1941 г. до 27 января 1944 года. Не пленником, а защитником осажденного Ленинграда стал каждый его житель – от мала до велика. Ко времени блокады в городе было 2,5 миллиона человек, плюс беженцы, прибывавшие из прибалтийских советских республик. О том, как выстояли ленинградцы, сколь высок был дух самопожертвования, какими усилиями сохраняли памятники родного города, давали жизнь новым творениям в музыке и балете, поэзии и драматургии – обо всем рассказывают картины выставки.
Авторами многих из полотен являются художники, пережившие эту блокаду. В их картинах — память каждого дня и осмысление пережитого. На их живописные свидетельства мы смотрим их внутренним взором. Живописец Дмитрий Петрович Бучкин, (в 1941-ом ему было 14 лет), до войны занимался в школе при Академии художеств и в страничках своего дневника сохранил зарисовки блокадной жизни. Одна из его картин так и называется «Из окна Академии художеств». Сквозь оконное стекло, заклеенное крестами из старых газет, мы видим ополченцев, уходящих на защиту границ родного города. Дорожку на снегу, проложенную их слаженным шагом, пересекает тропа, ведущая от Невы, где жители берут воду. Это пересечение образует огромных размеров крест. Ленинград был будто крещен и этими крестообразными следами, и оконными крестами на стеклах, и пересечением лучей прожекторов в ночи, и заградительными сооружениями в виде крестов – везде были кресты. Город нёс свой крест и вынес его, не сломившись.
Ленинградцы старались вывезти детей в первую очередь из осажденного города, но судьба распорядилась по-своему. Более 400 тысяч маленьких граждан разделили со взрослыми ужасы бомбежек, страха, голода, холода. Дети взрослели в свои и пять, и десять лет. Малыши разучились плакать, просить, смеяться, но познали науку молчать, терпеть, ждать, ухаживать за пожилыми и больными, брать ответственность за семью, понимать, что от их мужества зависит жизнь сестренки или матери, бабушки и даже общая для всей страны победа. Это всё в картинах художников, посвященных 75-летию снятия блокады.
Таковы «Украденное детство» на картине Евгения Некрасова, «Блокадное детство» Анастасии Фроловой, «Ленинград, январь 1942» Виталия Боровика, «Блокадные будни. Зима 1941-1942 гг.» Марины Козловской – художницы-блокадницы.
Условия, в которых оказались ленинградцы в блокадные годы с 1941 по 1944, сплотили их, выявили лучшие черты характера – отзывчивость, мужество, концентрация воли, патриотизм, взаимовыручка, бескорыстие, вера в лучшее, несмотря на поселившиеся в городе смерть, голод и холод, несмотря на атаки вражеских бомбардировщиков днем и ночью. Особую цену приобрел хлеб, те несколько граммов, которые выдавали по карточкам, постоянно уменьшая количество граммов, доведя их до 125 на взрослого человека! Каждая крошка хлеба была на вес золота. У поколения, пережившего годы Великой Отечественной войны, отношение к хлебу глубоко уважительное. Это отражено и в творчестве художников, писавших о блокаде. На выставке есть картина «Дороже золота» Надежды Касаткиной, на которой во весь холст лишь буханка хлеба на дощатом столе – для кого-то она была единственной надеждой на спасение.
Матери и бабушки делили свои нормы хлеба с детьми, обрекая самих себя на голодную смерть. Но надо было еще и как-то сживаться со смертью родных и близких. Что испытывали матери, на руках которых умирали дети? Что переживали дети, остававшиеся одни после смерти родителей в полусожженных квартирах? Где они брали храбрости сбрасывать с крыш зажигательные бомбы? Валентина Леванова посвятила свою картину мальчику, который щипцами, больше собственного роста сбрасывает такой «подарок» от фашистов, стоя на крыше, а называется она «Им было всего лишь двенадцать, но все они ленинградцы» — это об особом характере ленинградцев, где все были едины в стремлении выстоять. Женщины скрывали скорбь, не позволяя себе плакать. На картине Виктора Абрамяна «Память детства» лица двух женщин – матери и дочери — в отсветах свечи, на столе треугольный конверт с фронта, который ни одна не решается вскрыть. А мальчик ждет, когда будут делить паёк хлеба.
Среди графических работ выставки есть цикл из семи листов Владимира Семеренко. Он называется «БлокАДа».
Лаконично выписаны фигуры изможденных голодом жителей, бредущих ли с маленькими детьми за водой, либо ищущих пристанища после бомбежки дома, в котором жили. И всюду их сопровождают фантомы тех, кто уже перешел в мир иной, но все они здесь, рядом, пытаются помочь и оберечь оставшихся в живых своим незримым присутствием.
Картина Татьяны Елисеевой «Старые фотгграфии» дает ответ на немой вопрос: «Откуда эта стойкость, это мужество, готовность всё претерпеть и выстоять»? На картине проступают иконные лики Пресвятой Богородицы и Архангелов, а на их фоне история семьи в фотографиях – прадед собрал домочадцев вокруг себя, бабушка с дедом перед Первой мировой – фото на память, орденоносец, военный, — это, видимо, дядья. На это героическое поколение и равнялись их внуки и правнуки, черпали силы ленинградцы.
Портреты в экспозиции занимают особое место. Их немного, но все они из того блокадного времени. Искусствовед из Санкт-Петербурга Надежда Борисовна Нешатаева так оценивает данную экспозицию: «Выставка хорошая, она за душу берет — это самое главное. Важно то, что много молодых художников принимают участие в ней и пытаются говорить своим языком о блокаде. Не всегда это получается, потому что такое надо пережить, чтобы прочувствовать до глубины. Но откуда они могут знать? По рассказам, по фильмам, по книжкам, насколько собственной душой войдешь в эту тему, настолько это и будет по-настоящему. Работы людей, переживших блокаду, совершенно отличаются от картин более молодых мастеров. На выставке наиболее ценны портреты, созданные художниками, пережившими блокаду. Современный портрет – это больше внешнее сходство, антураж, одежда, поза. У художников военного поколения — абсолютная простота, как она есть, в лице всё сказано. В глазах не грусть, не печаль, а внутренняя сосредоточенность, жизнь духа. Есть такая художница Елена Мартилла – у нее совершенно удивительные блокадные рисунки. На них не лица, а лики, полные духовности, когда нет ничего земного, либо боль души, либо аскетизм святой. Она жила в блокадном Ленинграде и, будучи ученицей ленинградской художественной школы, ходила туда через весь город, потому что транспорта не было, по снегу, под бомбежками, сиренами, отдыхая короткими передышками на ступеньках домов, она рисовала. У неё совершенные рисунки, вся её блокадная и послевоенная жизнь вошла в эти графические листы. Переходы от дома к дому были затяжными, часами длились обстрелы и бомбежки, я помню это, — сама блокадница». Из молодых живописцев Надежда Нешатаева выделила талант художника Фрола Иванова и его картину «Родная».
На этом аллегорическом полотне солдаты несут на дощатых носилках смертельно раненую девушку, идя по темной воде, в которой отражаются звезды, а за ней раненый солдат — ангел трубит вверх, что означает не тризну, а возрождение – кто-то первый идет с факелом и двумя мощными крылами за спиной. «Это уже выход на философское осмысление происходящего, — говорит Надежда Нешатаева. – Фрол Иванов художник очень глубокий, проникновенный, способный на обобщение. Думаю, что главное в этой выставке – про что она».
Центральной в данной экспозиции является триптих Михаила Кудреватого «Ленинградский трамвай». Это особая тема для блокадного Ленинграда. Трамваи перестали ходить по городу через два месяца после начала блокады. Во-первых, не было достаточно электроэнергии, а во-вторых, трамваи часто становились мишенью для обстрелов, поскольку высекали искры, которые были отчетливо видны в затемненном городе. Когда умолкли трамвайные звонки, казалось, город потерял свой голос, онемел. Но сколько радости было у ленинградцев с возобновлением трамвайного сообщения! Оно было восстановлено в апреле 1942 года и стало необходимым для доставки раненых в больницы, для отправки тяжелобольных к железнодорожным вокзалам. Трамваи доставляли продовольствие со складов. Даже эвакуация коллекции Эрмитажа производилась на трамваях. Так ленинградский трамвай стал символом веры и символом возрождения к мирной жизни. После войны в Ленинграде был открыт музей-памятник Ленинградскому трамваю.
Блокадники вспоминают, что, несмотря на суровые условия жизни в кольце врага, культурная жизнь в Ленинграде продолжалась. Конечно, не как прежде, но билась жилка, артисты играли спектакли, давали концерты, Дмитрий Шостакович исполнил свою знаменитую симфонию № 7 – «Ленинградскую», которую посвятил героическому городу и его несгибаемым жителям. Продолжали работать художественные школы при Академии художеств. Звучала поэзия. Это неудержимое стремление к творчеству, к красоте отражено в произведениях живописцев на выставке к 75-летию снятия блокады Ленинграда. Обостренное чувство прекрасного на грани жизни и смерти заставляло артистов, музыкантов, поэтов творить как в последний раз, а ценителей высокого и духовного – менять сон на прикосновение к, казалось бы, уже невозможному чуду. Но билось сердце перед каждым спектаклем, новым выступлением, новым чтением стихов, приближая человеческий дух к бессмертию – вера в это поднимала людей над смертью и страхом, и те временно отступали. Так было, когда играл свою симфонию Дмитрий Шостакович, когда пела в «Кармен» свою партию Вера Шестакова, когда балерины, согрев озябшие ноги и руки у буржуйки, выходили на ледяную цену и крутили свои фуэте, понимая, что это может быть их последний танец. Часто спектакли и концерты приходилось прерывать из-за бомбежек авиацией и артобстрелов. Но культурная жизнь продолжалась, поднимая дух ленинградцев. Об этом картины Михаила Молякова «Симфония №7», Василия Братанюка «А музы не молчали», Анатолия Лукашенка «В мастерской…».
Переживший все годы блокады Всеволод Владимирович Инчик, доктор технических наук, химик, профессор, коллекционер рассказал журналу «Международная жизнь», что квартиру своей тетушки, артистки Малого оперного театра Веры Ивановны Шестаковой решил сделать музеем, где сохранилось всё, как было в блокадном Ленинграде. Она разделила тяготы блокады со своим городом, выступая и в театральных постановках, которые проходили под вой сирен и бомбежек, и в концертах для бойцов, и на радио. Эта квартира-музей была часто посещаема экскурсантами, пока незадолго до 75-летия снятия блокады Ленинграда В.В.Инчик не передал всё её содержимое, вплоть «до последнего гвоздя», Общественной патриотической организации «Ленрезерв». Как рассказал Всеволод Владимирович, всю блокаду, а в 1941 г. ему было 12 лет, он прожил в Ленинграде. «Для меня блокада – это моя история, моя биография, биография родного города. С самого начала войны я собирал весь печатный материал, связанный с героикой войны, — это были книги, плакаты, листовки. Для меня как для гражданина, который пережил блокаду, было важно сохранить ценный материал для себя и для людей. И когда Вера Ивановна умерла, я решил ее комнату превратить в музей. В этой комнате была воссоздана вся обстановка военного времени. Музей существовал в её квартире до 2018 года». Как будто эти люди предвидели, что наступят времена, когда кто-то очень захочет перечеркнуть память сердца и запустить яд сомнения, забвения, фальсификации о той трагедии, что пережили ленинградцы. У Дмитрия Петровича Бучкина есть картина о блокадной жизни его семьи, когда еще никто не умер от голода и холода, в названии её сохранен полный адрес – и это символично — что бы ни случилось с человеческой памятью, будет точный адрес, подтверждающий: «Это было».
Безусловно, одной из центральных тем и экспозиции и творчества художников-блокадников стала любимая Ладога, по которой проходила «дорога жизни». Колонны машин шли ночью, по льду озера лишь в свете фар, которые приходилось выключать, чтобы не обнаружить единственную связь с большой землей. По этой дороге, полной человеческих трагедий, в Ленинград доставляли продовольствие, медикаменты, вывозили детей и раненых. Каждому ленинградцу хорошо известна песня «Эх, Ладога», где есть слова: «Дорога здесь пробита сквозь блокаду, родней дороги не найти». На выставке есть портрет главного диспетчера «дороги жизни» Леонида Георгиевича Разина. Сколько на его памяти спасенных жизней, сколько было жизней загубленных, ушедших под лёд Ладоги вместе с машинами, разбомбленными вражескими обстрелами. Бывало, что машины ломались, замерзали, водители ремонтировали их здесь же в снегу, в пургу и лютый холод. «Дорога жизни» действовала с сентября 1941 по март 1943 гг.
«О Ладоге есть работы Стефана Потапского – «Ладога» – метель, пурга, пикирующие самолеты, ощущение снега, холода, льда, но она светлая, — говорит искусствовед Надежда Нешатаева. — А другая картина «Дорога жизни» – о ночном переходе через Ладогу, машина идет по раскисшей ночной воде, тает ладожский лед, раскрыты створки полуторки, а там дети, которых вывозят на большую землю. Их вот-вот должны спасти, вынести из уходящей под лед машины. А сверху и сбоку не прекращается обстрел». Этот ад пережили ленинградцы.
И вот наступило 27 января 1944 – день снятия блокады! Слезы радости и горя одновременно. И вновь кресты прожекторов во всполохах салюта осеняют город на Неве, город – герой, город победителей. На картине Людмилы Бирюковой «День Победы» девочка на балконе зачарована салютом, а её бабушка видит в этом разноцветном зареве блокадный Ленинград, приговоренный захватчиками к уничтожению вместе со всеми его жителями. Как же сохранилось это чудо, эта вырванная у смерти жизнь, вот она стоит рядом с яркими бантами в косичках и не ведает, какой ценой ей была подарена эта беззаботность. Новое поколение ленинградцев связано с той блокадой незримой генетической памятью. Ленинградская блокада стала явлением вневременного масштаба. И об этом — данная выставка. Рядом с полотнами мастеров — коллажи из дневников и рисунков детей блокадного Ленинграда – их бесценность очевидна. Как будто возвращаешься в те дни сентября 1941 – января 1944 гг. – где рядом с каменными шедеврами — атлантами Эрмитажа — значительным и весомым был запечатленный детской рукой последний набросок родной улицы и дома, изуродованного бомбежкой. Как будто на эту выставку-воспоминание каждый принес память своего сердца. Блокада была, есть и будет духовным камертоном для нашего народа.
Елена Студнева, обозреватель журнала «Международная жизнь»
